Самая правильная ведьма - Страница 66

Оба брата по-военному четко развернулись к бабушке и в один голос отрапортовали:

— Есть! — после чего вернулись к разговору:

— Но цена вопроса — ее душа. Слишком высока, на мой взгляд.

— А на мой — так ничего особенного. Подумаешь, душа. Кому она сейчас нужна? Даже с доплатой не берут, сволочи.

— Рич, я против такого варианта.

— Это не твое дело, — Мира была твердо намерена найти какого-нибудь бомжа или вампира и отдать ему проклятие. Что угодно, лишь бы выжить. А уж с последствиями она так или иначе разберется. — Во сколько мне надо быть?

— Сейчас расписание гляну, — довольный Рич достал из кармана цифровой блокнот, полистал, — так-так-тааак… вот, пятнадцать сорок пять, второй корпус, шестая аудитория. В случае чего спросишь у привратника, он сориентирует. Ладно, если от меня больше ничего не нужно, я пошел.

И исчез. Опять без портала и без следа. Вместе с ним исчезли два письма от маминого поклонника. Видимо, решил изучить.

Мира хотела было опять удивиться, но вовремя вспомнила о своем зароке и большие глаза делать не стала.

— Ох, ты ж горюшкоо… — пропела Матрена Патрикеевна, — неужто и впрямь возьмешь такой грех на душу? Уж больно люто выходит… своими руками невинность загубить… хуже, чем пришибить кого енто дело…

— Да кто вам про невинность-то сказал? — взвилась Мира, нервы которой были уже на пределе. Мало того, что умереть должна вот-вот, так еще и по размышлении ночевать идти некуда. А единственный, но от этого не менее призрачный шанс выжить — каким-то чудом до завтрашнего полудня нужно отыскать подходящего субъекта для подарка. — Найду вампира какого-нибудь или еще кого. Преступника жуткого, убийцу там… кому от этого хуже-то будет?

Знахарка только вздохнула тяжко, а Тим пояснил:

— Ты, Мира, хоть и ведьма, но многого еще не понимаешь. Делать гадости и пакости — это одно. А проклятие отнимет твою бессмертную душу, и это другой уровень, уж поверь. Ты подводишь себя к очень опасной черте, за которой — служение богу Смерти и Лжи. Ты готова заплатить такую цену за собственную жизнь? Ты готова участвовать в кровавых ритуалах, приносить жертвы и поклоняться ему? Любая душа — чистая, даже если человек погряз в пороке. Загубишь чужую душу — загубишь и свою.

Мира немного растерялась от такого пыла:

— Но… как же… как же колдуны, которые проклятия накладывают? Они же живут себе и процветают! Как же их души?

— А нет у них душ, — ответила за Тима знахарка. — Нету и не было никогда. Точнее, очень-очень давно.

— А Рич?

— И у него нет, — сказал он.

— А… ты?

— Я человек, Миранда. В общем и целом.

— Но… как? А в частности?

— Вот как-то так… — усмехнулся парень по-доброму, второй вопрос проигнорировав. — Как-то так получился. Если бабушка у тебя ведьма — все невозможное становится возможным. — И хитро покосился на зардевшуюся Матрену Патрикеевну.

Значит, ведьма все-таки она, — сделала единственно возможный вывод Мира. — Или нет, не так, она — все-таки ведьма. Но как? Почему ее седьмое чувство молчит? И почему ей кажется, что Тим что-то недоговаривает про себя? Ладно, сейчас это не важно, важно другое:

— Но, Тим, я же умру! Я умру! Я не хочу умирать! Что мне делать?

Тим мрачно уставился перед собой:

— Не знаю. Я не знаю, что тебе делать. Знаю только, чего тебе делать ни в коем случае нельзя.

— Отлично. — Ведьмочка вспылила и, подхватив сумку, куда сложила зеркальце и колечко, двинулась к выходу. — Вот и стой на этом, а я пойду жизнь свою спасать. И без твоих советов прекрасно обойдусь!

И гордо подняв голову, выплыла из лавки, не забыв сердечно поблагодарить Матрену Патрикеевну за гостеприимство и в пояс поклониться в знак глубочайшего уважения.

* * *

Часы на телефоне показывали без четверти девять, когда злая на весь белый свет Мира подошла к подъезду. Она дико устала, издергалась, к отвратительному настроению добавилась усиливающаяся головная боль. И что? Что дальше? Сложить лапки и ждать конца? Или попытаться отдать проклятие, обрекая себя на участь еще худшую? Может, Тим и приукрасил, но чутье подсказывало ведьмочке, что не сильно. Он вообще хороший, этот нескладный рядовой, зря она все время ему грубит. Хотя какая теперь разница?

Солнце ушло за горизонт, длинные тени исчезли в вечернем сумраке, на улицах зажглись веселые огоньки. Вокруг Миры кипела жизнь — проносились на бешеной скорости автомобили, шли, смеясь и шутливо толкая друг друга, разношерстные компании, и вскоре девушке стало казаться, что она чужая здесь, в этом городе, в этом доме, даже в своей квартире. Ей здесь не место. Она даже ведьмой настоящей стать не сумела, чего уж говорить об остальном. Первый парень — изменил. Соседка — избила. Ангел-хранитель — вечно издевается. А теперь над ее жизнью, которая и так ковыляла ни шатко, ни валко, нависла реальная угроза.

Заметно похолодало, и предусмотрительно захваченная ветровка была извлечена из сумки и надета.

Грустно, конечно, но что поделаешь. Вздохнув, девушка присела на скамейку во дворе своего дома, не зная, что делать дальше. В квартиру идти одной — страшно, звонить Тиму и просить о помощи — глупо и болезненно для самолюбия, проситься на постой к Лане — велика вероятность, что до утра тебя используют как еду. Видимо, придется ночевать на лавочке. А еще лучше, заняться поисками того, кому проклятие можно отдать. Не то, чтобы Мира окончательно решилась на этот шаг, но все-таки…

— Чего нос повесила, коровушка?

Мира даже внимания на оскорбление не обратила — ей хотелось забиться в темный угол и зарыдать от отчаяния.